Любили Москву русские поэты. Стало быть, Москва того заслуживала. Ещё можно вспомнить, что «Москва не сразу строилась». А ещё – насколько часто она горела...

После очередного пожара на пересечении Тверской улицы и Вознесенского переулка в 1778–1782 годах построили новое здание, ставшее резиденцией графа Чернышева, который к этому времени занял пост первого генерал-губернатора Москвы. Поскольку трёхэтажный дворец был построен на средства Чернышева, после кончины губернатора казна выкупила дворец у его родственников – не строить же каждому губернатору свой дворец. Екатерина II выделила на это 200 тысяч рублей. Известный зодчий Матвей Казаков несколько реконструировал усадьбу и стала она именоваться «Тверской казённый дом, занимаемый генерал-губернатором». За пределами Кремля это было одно из крупнейших зданий с богатыми интерьерами.

При тогдашнем уровне коммунальных услуг во дворце было 182 голландских печи, 52 русских и 17 духовых печей, 4 камина и 12 очагов. Пожар 1812 года миновал дворец, но французы вели себя здесь не лучшим образом: для топки печей они использовали деревянные двери, паркет и оконные рамы. Немудрено, что в 1823 году очередной пожар всё же повредил здание.

А между тем Тверская становилась бойким местом. Близ резиденции губернатора оборудовали строевой плац, где проходил развод караула; на противоположной стороне площади расположились пожарная часть с каланчой, гауптвахта, вытрезвитель. На площади стояли и конные повозки. Но самое неприятное – по ночам мимо губернаторской резиденции по Тверской катился ассенизационный обоз: золотари вывозили нечистоты из города. А что делать: ведь канализация придёт во дворец только во время правления великого князя Константина Александровича.

Самым уважаемым губернатором Москвы был князь Владимир Андреевич Долгоруков. При нем началась электрификация города, была пущена конка (потом начал ходить и трамвай), возведён будущий ГУМ. А уж при великом князе Сергее Александровиче во дворце сделали центральное отопление, канализацию, водопровод, электрическое освещение, телефон и даже два лифта. А вместо конюшен во дворе появился гараж.

Тогда же появилась Городская дума, хотя губернатор это принял совсем без радости. Так вот, в Городской думе вспомнили, что в июне 1907 года исполняется 25 лет со дня смерти славного и любимого в стране генерала Михаила Скобелева, прославившегося в русско-турецкой войне. Решено было поставить памятник Скобелеву на Тверской площади у губернаторского дворца.

Был выбран проект неизвестного доселе скульптора-самоучки Петра Самсонова. За два года собрали по подписке 65 тысяч рублей, и 24 июня 1912 года памятник был открыт. Всё было как положено: парад войск, крестный ход, венки. И даже Тверскую площадь переименовали в Скобелевскую. Очень уж объёмным оказался постамент, на котором были представлены фигуры бойцов из среднеазиатских походов Скобелева и из русско-турецкой войны. Но при всей народной любви к генералу и к памятнику простоял памятник недолго – всего четыре года. За это время сменилась власть и выяснилось, что Скобелев был белым генералом. Декрет Совнаркома «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг» положил начало большому ленинскому «Плану монументальной пропаганды». Скобелев, ясное дело, был слугой царя, поэтому памятник снесли, а площадь стала Советской площадью. Причём, снесли только фигуру генерала, а постамент оставили и использовали как трибуну для митингов, которых в ту пору проводилось много.

И всё же на этом месте памятник был нужен, и нужен быстро. Да ещё и недорого! И уже к первой годовщине Октября новый памятник был готов. Трёхгранный обелиск высотой в 26 метров работы Дмитрия Осипова, стоящий на арочном фундаменте, украшенном цитатами из первой конституции РСФСР. Его быстро сложили из кирпича и покрыли цементом с мраморной крошкой. Но всё же чего-то не хватало. И тогда молодой скульптор Николай Андреев сваял одухотворенную женскую фигуру совсем не авангардного толка. В ней даже видели аналогию то с американской статуей Свободы, то с Никой Самофракийской из Лувра. Но больше думали, с кого он её ваял: то ли была это племянница Константина Станиславского Вера Алексеева, то ли известный врач Екатерина Кост, то ли актриса Хованская? Название монумента так и не устоялось: то «Свобода», то «Памятник Конституции», то «Освобождённый труд». Но он часто присутствовал на обложках журналов и даже стал на время частью герба Москвы.

Москва менялась. В 1935 году был готов Генеральный план развития города, по которому Тверская улица должна была стать гораздо шире. Для этого снесли старые неказистые дома. Но некоторые уже обрели историческую ценность – среди них, конечно же, и здание Моссовета. А оно «выпирало» за «красную линию». Но в Москве уже научились передвигать дома, ещё до войны «перехали» 23 дома. Так в 1940 году «переехал» и Моссовет.

Это была очень непростая операция: дом перемещали вместе с подвалом, где хранился архив. Подготовка заняла четыре месяца, зато перенос выполнили всего за 41 минуту, это был своеобразный рекорд. Перевезли даже вместе с работающими в доме людьми! Кстати, после войны перевезли всего одно здание – МХАТ в Камергерском переулке в 1983 году.

Перед войной Тверская застраивается красивыми домами по проектам лучших архитекторов. Почитаешь памятные доски и хочется благоговейно снять шляпу – сколько артистов, музыкантов, военачальников. Но в таком окружении трёхэтажный Моссовет выглядел уже несолидно, не хватало величия. И вскоре после войны было решено надстроить его. Проект сначала сделал Иван Жолтовский, но позже он отказался из-за предложений тогдашнего председателя Моссовета: «Я уже старый человек, зачем мне нужно, чтобы про меня говорили: это тот самый архитектор, который изуродовал дом генерал-губернатора». Не столь щепетильным оказался архитектор Дмитрий Чечулин, которому помогал Михаил Посохин. Пришлось, во-первых, укрепить конструкцию, чтобы она выдержала ещё два этажа. А для масштабности декорировали фасад ордерными элементами, добавили 8-колонный портик в верхнем ярусе и пилястры в нижнем. А ещё вместо жёлтого цвета перекрасили дом в темно-красный.

Но вернемся к памятнику Свободе. Он тоже простоял не слишком долго. Да и сделан-то был не на века. В московском климате с дождями и морозами кирпичный столб начал терять прочность. Не доводя дело до беды, памятник взорвали в апреле 1941 года.

И опять свято место оказалось пусто. Но ненадолго: в 1947 году страна с размахом отмечала 800-летие основания Москвы. По этому поводу решено было поставить на Советской площади памятник князю Юрию Долгорукому. Сидеть князь должен на жеребце, а не на кобыле (чтобы выглядеть более мужественно). Открывали памятник 6 июня 1954 года, уже без Сталина. И на щите у Юрия Долгорукого эмблемой Москвы стал Георгий Победоносец, поражающий дракона.

Казалось бы, «тут и сказочке конец». Ан нет, не торопитесь. Ещё живые, но уже постаревшие большевики требовали в многочисленный письмах в Моссовет убрать памятник «представителю эксплуататорских классов». Да он, видно, не нравился и Никите Сергеевичу: люди ходят, дети гуляют, а тут этакий жеребец стоит. И тогда всё лишнее отрезали, «идя навстречу пожеланиям трудящихся» – была в ходу такая формулировка.

В 1962 году приняли решение «О воссоздании монумента Свободы на Советской площади». Но в октябре 1964 года сняли Хрущева. А князь остался на месте. В 1993 году Советская площадь снова стала Тверской площадью. И снова стала такой же шумной, как 100 лет назад во времена извозчиков. И как 100 лет назад, в Москве снова стоит памятник генералу Скобелеву, но только теперь у здания Академии Генштаба.

Вот такой беспокойной оказалась история одного места в Москве. Поэт Анатолий Мариенгоф, когда-то ближайший друг Есенина, написал: «Площадь меняла памятники, как меняет мужей современная женщина. Перед ампирным дворцом сначала стоял белый генерал по фамилии Скобелев; потом олицетворявшая свободу замоскворецкая молодуха в древнеримском одеянии; она была высечена из шершавого серого камня и держала в руке гладкий шар. Художник Якулов называл его арбузом. Теперь на этой площади высится монумент основателю Москвы Юрию Долгорукому. Он крепко оседлал лошадь Васнецова с картины «Три богатыря».

Место одно, а сколько памятников и названий!